Полная пресс-конференция главного тренера сборной России Станислава Черчесова — стенограмма

Станислав Саламович начал пресс-конференцию с поздравлений журналистов с профессиональным праздником и обещания, что честно ответит на всё. И почти сдержал своё обещание – на какие-то вопросы ответы были уклончивыми, расплывчатыми и не совсем понятными. Чтобы не быть голословными, приводим ДОСЛОВНУЮ расшифровку (мы не правили его речь) всего, что произошло за несколько часов общения главного тренера сборной России с журналистами.

На чтение у вас уйдёт примерно 20-30 минут. Если вы не готовы к такому, то мы уже рассказали всё в 200 словах.

Почти 3 часа выступления Черчесова в 200 словах. Выслушали за вас и рассказываем главное

Поехали.

***

– Чтобы это было правильно и понято истолковано: во-первых, мы занимаемся непростым и государственным делом, – начал Черчесов отвечать на вопрос про отставку. – С первой секунды я считаю, что это государственная должность, которую надо исполнять. Как я понимаю должность главного тренера, когда читаю, что меня пригласили, там ещё что-то. Меня никто сюда не приглашал. Это называется в моём понимании (может, я немного старой школы, поэтому так рассуждаю, а правильно или нет — вам решать) назначением, которое не обсуждается и не рассуждается. Это, как говорится, подсказ или приказ к исполнению — это раз. Я не думал, что вообще когда-либо буду тренировать сборную. Имеется в виду — нацеливался или мечтал, или там ещё что-то. Ну, если тебя зовут и говорят, что это надо сделать, то моя задача была дать добро, что я готов. Потому что, опять же, выражаясь, так сказать, военным языком, каждый из нас — солдат своей страны, мне дали задание – я его выполняю. Получается так, что скоро уже пять лет. Вот я бы это пока так сформулировал, образно.

А по поводу отставки и громких фраз: вы журналисты и это ваша работа. Кстати, надо отдать должное, никогда не думал, что я к этому вообще буду так спокойно относиться. Возможно, кто-то думает, что я такой импульсивный и эмоциональный — это вообще может быть.

А чтобы к чему-то прийти, надо, во-первых, всем успокоиться и выдохнуть. В отставку подавать, не подавать или что-то делать — мы уже как-нибудь [решим], как решали о назначении, могу я или нет эту должность исполнять. Спокойно, по-деловому решим. Потому что ещё раз говорю, это государственное в моём понимании — я могу ошибаться и говорить всякими эпитетами, но это так. Вот на этом пока давайте остановимся. Детального разбора у нас с моим непосредственным руководителем после чемпионата Европы на сегодняшний день, детального, подчёркиваю, не было. Поэтому мы спокойно всё обсудим и решим, потому что сказать: «спасибо, до свидания» — можно, а «спасибо, до свидания и кто дальше это будет делать» — тоже надо знать.

Поэтому ещё раз повторяю, давайте немножко успокоимся.

Мы попали на большой турнир, который изначально проходил в нашей стране, и мы считали, что это домашний чемпионат Европы. Но если чемпионат мира нам подарило государство, то на чемпионат Европы надо было попадать — мы туда и попали. Потому что ещё раз повторяю, не могли себе представить, что в нашей стране идёт чемпионат Европы, а нашей команды нет. Это мы сделали.

– Чтобы подытожить: ситуация с 11 августа 2016 года на сегодня, 2 июля, не изменилась: Станислав Черчесов — главный тренер сборной России по футболу?
—Ну, здесь пока написано Черчесов Станислав Саламович — главный тренер сборной по футболу. На сегодняшний день у меня мысли, как первого числа обыграть Хорватию.

— Всё-таки прошло полторы недели после того, как сборная России покинула чемпионат Европы. Вы наверняка делали анализ, почему всё-таки это произошло? Можете кратко поделиться своим мнением, почему нам не удалось повторить успех 2018 года?
— Ну, вот смотрите. Кстати, недавно прочитал — опять же, может, я не прав, можете поправлять: работа признана неудовлетворительной. Я бы здесь возразил, потому что работа от результата в моём понимании разнятся. Потому что работа была выполнена от и до, и команда делала то, что мы ей предлагали. Было иногда сложно, иногда это, ну… Ещё раз повторяю, тут приписками заниматься мы не можем, потому что у каждого своё и кровь своя, мы это всё проверяем, это всё чётко прослеживалось. Это раз. Почему не удалось повторить… Ну, потому что абсолютно чётко понимали, я уже это, кстати, сказал вот на том же техкоме — не знаю, протокол есть — прочитаете. Не хватило нам. Мы физически были готовы, но чтобы вот эти физические кондиции дали в конечном итоге результат, нужен определённый кураж, вдохновение – не знаю, как это назвать, – чтобы оно в команде было. Вот давайте мы как бы договоримся, чтобы мои ответы не были интерпретированы как оправдания или ещё что-то. Я просто констатирую факты, как всё происходило. Ну есть же вот у тебя бумажка, тетрадь, где ты какие-то нюансы отмечаешь. И ты какие-то вещи можешь забыть. Кстати, блокнот у меня всегда и ночью лежит около тумбочки, потому что иногда и ночью что-то приснилось, ты быстро встал, записал, чтобы, не дай бог, не забыть. Чемпионат мира. Кстати, уже после первого дня, после первой игры, я уже слышал слово «отставка».

Черчесов попросил журналистов написать ему письмо. «Чемпионат» выполняет пожелание тренера

— Ну вы же тренер, должны быть к этому готовы всегда.
— Нет, это я к тому говорю, что с первого дня отставка. И то, что было перед чемпионатом мира, наверное, не мне вам объяснять. Потому что опять же задание со стороны дано и его надо выполнять. Мы его делали, готовили команду к чемпионату мира через контрольные матчи. Когда ты через контрольные матчи готовишь команду к какой-то цели, ты её готовишь, сортируешь, подбираешь соперников. Благо и РФС в этом плане отработало, да и соперники наши с удовольствием против нас играли. Сейчас мы не сможем привезти ни Бразилию, ни Аргентину, ни Испанию, ни Францию, потому что тогда все команды попали на чемпионат мира, они хотели сами с нами сыграть, чтобы почувствовать, что такое Россия. Мы ни разу не отказались. Опять же, изначально мы знали, что есть соперники, где мы чисто по-спортивному, возможно, не будем выигрывать. Меня вы часто ругали, что вы вот проигрываете, не выигрываете, рейтинг падает и так далее. Но есть две вещи: мы не думаем о рейтинге или о подготовке, чтобы команда выглядела на чемпионате мира соответственно. Мы думали о конечном результате, потому что задание – быть на чемпионате мира конкурентоспособными. Что здесь ещё плюс: всё-таки два года, много матчей — ты можешь, спокойно и внимательно наблюдая за каждым игроком, делать для себя выводы. Вот эту так называемую «химию», которая должна в команде быть, выстраиваешь. По той или иной причине часто задавали вопросы, почему того или этого хорошего игрока нету — к этому опять позже вернёмся. Ну, сложно иногда говорить на эти темы. Понятно, мы иногда точно знаем, почему того или иного игрока нет, но это касается и футболиста, и ты не можешь в открытую говорить какие-то вещи. Когда игроку самому говорили по той или иной причине, понимал это игрок или нет — это опять же оставляем за ним. Вот так потихонечку выстраивали команду. Команда к дню Икс была на том уровне, который вы видели. После чемпионата мира… это у велосипедистов… Где же я недавно читал. Просто иногда не можешь сам сформулировать и начинаешь ковыряться, всё-таки есть люди поумней. Кстати, когда был помоложе, наверное, каждый из нас это прожил, я всё время дрался с теми, кто умней, потому что их не любил. Ну он же умнее тебя, и ты дерёшься с ним. С возрастом, наоборот, стараешься общаться с теми, кто умнее тебя, чтобы от них что-то брать. Видите, как происходит эволюция. На самом деле мы шевелим мозгами, поэтому влезаешь куда-то и начинаешь искать. И вот у велосипедиста, фамилию не помню, есть выражение: «Набрать наглый ход». По-моему, я правильно это всё цитирую. Набрать наглый ход. Вот команда набрала ход наглый, и понятно, некоторые игроки закончились, но дух остался, и мы этот чемпионат Европы, квалификацию прошли по большому счёту на том ходу, который набрали. Чемпионат Европы этот должен был состояться год назад. Сейчас я объясню, по какой причине вот этот наглый ход остановился. Извините, ровно десять месяцев мы команду не видели. Десять месяцев. После десяти месяцев, опять же, болезни, не болезни, первый матч у нас был с Сербией. С опаской ждал эту игру. Когда футболисты у нас, вы с человеком каждый день видитесь. Если он прибавляет каждый день или, наоборот, деградирует, если он каждый день у твоих глаз, ты какие-то вещи и замечаешь. А когда ты десять месяцев команду не видел и вдруг они приехали, и ты, я извиняюсь, уже чётко понимаешь, что это уже абсолютно другое… другие ощущения. И, естественно, ты начинаешь думать и понимать, что ситуация меняется. Мы играли с Сербией первый матч, и ещё раз повторяю, я как сейчас помню своё состояние. Могу даже сказать, что после того матча Левитин даже звонил и успокаивал: «Саламыч, спокойнее». Даже он заметил, что я более возбуждён, потому что ну я же вижу, что это уже не то, что было. И естественно, потому что десять-одиннадцать месяцев с кем-то не общались. У нас появились сразу нюансы, на которые мы сразу обратили внимание. Это был первый звонок тому, что нас ждёт дальше. Через год команда ещё станет старше, и мы должны для себя делать выводы. В принципе по большому счёту так и случилось. Если тогда мы команду готовили два года, то сейчас это надо было делать уже по большому счёту на ходу. Из той команды с чемпионата мира у нас осталось девять футболистов, поэтому сравнивать одно с другим — неправильно. Я не говорю, что там лучше, там хуже, но отбор к чемпионату мира… Я не знаю, кто-то был игроком или нет, но, когда ты столько проиграл сам на таком уровне, ты чётко понимаешь, что тебя ждёт на больших турнирах. Кстати, после чемпионата Европы сказать, что умение играть и умение представлять на таком уровне — это абсолютно разные вещи, потому что есть футбольные качества, которые у футболиста могут быть по той или иной причине на таком большом форуме не раскрыться, потому что кого-то зажало. Поэтому в этом плане нам нужно будет ещё поработать.

Есть революционные ситуации, могу неправильно сейчас выразиться: низы не могут, верхи не хотят. Так было записано в манифесте у Владимира Ильича нашего. Поэтому так. Здесь ситуация не революционная, но, как сказать, перестроечная: есть поколение одно, которое должно сменить другое. Эти хотят, но пока не могут. Те, кто вроде бы мог, теперь по той или иной причине не в том состоянии. Я и сейчас могу извиниться перед теми, кто чисто по-спортивному добывал путёвку на чемпионат Европы, но теперь по той или иной причине не попал, потому что ничего, абсолютно ничего личного. Кто мог помочь нам помочь в нашем понимании из опытных, был здесь. Мы взяли игроков не на перспективу — это неправильное вообще слово, а того, кто нам и сейчас может понять и в перспективе понять.

Как-то я, по-моему Черданцеву, сказал: «А не хочешь ты с нами один сбор с утра до вечера постоянно проводить?» Чтобы понять, как это бывает, чтобы не откуда-то, а изнутри. Вот любого из вас пригласил бы, чтобы день провёл со мной на сборах и вообще сборной. Вы хотя бы логику каких-то решений, которые принимаются, вы бы поняли. Чемпионат Европы — это большой турнир. Это исключительно, подчёркиваю — исключительно, мои решения. Видя, что творится, могу быть правым, могу быть неправым, но у каждого свой характер. У каждого тренера, наверное, такие вещи бывают. То, что стратегически делал, я ни с кем не советовался и ни с кем не говорил. Объясню почему. Даже своему руководителю, потому что, чтобы вот сегодня ему было легче принимать решение. Обсуждая с ним какие-то вещи, которые потом, не дай бог, не срастутся и не хочу, как это сказать… Можно было со мной согласиться молча — значит поддержать. Нет, это я не из тех, кто алиби занимается. Я вот принимал те решения, даже мои помощники не знали, потому что это исключительно мой профессиональный риск, который надо делать. Если вы обратили внимание, ещё раз повторяю, кому-то покажется, что это случай: случился, не случился, но это чёткое понимание, что может быть. Практически на каждую позицию вторым номером, а иногда уже и первым, был молодой игрок, который уже сегодня в нашем понимании — подчёркиваю, уже приносит какие-то результаты и завтра сделает возможность на него опереться и играть дальше. Наверное, какие-то… У нас в сентябре игра, у нас уже в основном составе играли Сафонов, Дивеев, Жемалетдинов, Мухин, Баринов, Соболев, ну, может, забыл кого. Кстати, жалко, что Захарян и Мостовой не попали на этот турнир. Один сразу его покинул. Семнадцать лет парню. И Мостовой, который у нас был постоянно на сборе. Часто ваши коллеги задавали мне вопросы, зачем он нужен, вот, ты его каждый раз меняешь. У нас будет с ним разговор определённый, потому что мне надо кое-что у него ещё уточнить. Даже такие вещи, которые мы делаем иногда специально, иногда ситуация подсказывает, я его два раза поменял после того, как выпускал на поле. Вот это из той серии, когда он отреагировал так, как надо — понятно, это неприятный момент, причём неприятный момент и для меня. Вы думаете, это легко — поменять игрока назад? Нет, но иногда команде требуется — я делаю. Один раз поменял, потому что он не был готов к игре, второй раз — из-за тактических соображений. Опять же, он попал на последний турнир, хотя, возможно, он думает, что никогда не будет. Он был на сборе, он провёл сбор великолепно, сыграл с Болгарией, помог команде, и он был в окончательном списке. Но пандемия, видите, как его выкосила.

— Расстроила психология сборной России и футболистов. Я посмотрел цифры: под вашим руководством сборная провела 57 матчей. В 28 матчах она начинала проигрывать, то есть пропускала первой. Одна волевая победа одержана за эти 28 матчей. Кажется, это очень мало. На этом турнире в двух матчах мы тоже пропустили первыми, и оба раза в итоге проиграли. С психологией было очень много проблем, которые приводили к ошибкам: странные трясущиеся движения Семёнова, Зобнина в разных матчах. Как вам кажется, почему футболисты сборной России в психологическом плане чувствуют себя так некомфортно под вашим руководством? Пытались ли вы за это время с психологией как-то работать, например, привлекать спортивных психологов? Или же самостоятельно пытаться их внутреннее состояние поменять?
— Вот я вопрос слышу, может, вы что-то другое хотели сказать, но я слышал то, что слышал. Вы говорите, факты — это упрямая вещь. Кстати, после игры с Бельгией у нас сразу был серьёзный разговор, хотя я не люблю это сразу после матча говорить, потому что игра есть игра, и она прошла. Просто у нас времени к Финляндии мало было. Думал, сейчас мы эту тему быстренько закроем, чтобы с раздевалки вышли уже очищенные, чтобы из раздевалки после матча, игра с Бельгией уже прошла, и мы думали о Финляндии. Кстати, наверное, это в какой-то степени против Финляндии и сработало.

У нас всё это время отличная атмосфера в команде, любой это вам подтвердит. Другое дело, если брать последний турнир, вот я же уже начал говорить. Чтобы команда стала командой, должны какие-то вещи происходить: вырванные на последней секунде победы, там ещё что-то, чтобы она в какие-то… чтобы она, команда, какой-то контур приобрела. В этом плане его не было, поэтому, возможно, не было и до конца веры в какие-то вещи. Что касается, это вы опять сказали, главное, чтобы они опять ко мне его не приписали, ошибки Зобнина: если Зобнин под моим руководством себя чувствует плохо, он не мог в «Динамо» вместе со мной такой путь пройти. Здесь я могу немножко апеллировать. Другое дело, что это большой турнир, который сам по себе уже оказывает определённое давление — это констатация факта. Не хочу сказать, хорошо это или плохо, можно было лучше или нет, времени хватило или нет. Всё-таки, когда у тебя футболисты, которых ты до конца не знаешь, и они тебя до конца не знают, тогда, возможно, сложно до конца эти ноты знать и правильно играть. Ещё раз повторяю, нам это надо было делать. Это в какой-то степени риск. Это моя работа, здесь я не должен думать о себе, что будет. Я должен думать, как дальше команда будет жить и представлять страну.
Кому мы проигрывали эти матчи?

– Выиграли только у Шотландии. С Испанией отыгрались.
– Всё-таки отыгрались. Видите, уже потихонечку с 28 матчей снижаемся до 20, а если ещё дальше поковыряемся, то ещё что-то да и найдём. Другое дело… Я почему и спросил, с какими командами. С условной, пусть они на меня не обижаются, Сан-Марино можно пропустить и отыграться, потому что у тебя есть запас прочности. Кстати, вот этого запаса прочности у нас сегодня не было. Видимо, поэтому мы и не отыгрывались. Нам вот этого и не хватило, меня часто критиковали за то, что я беру Габулова, потому что он мой земляк. А сейчас у меня был Джанаев, который сильно меня расстроил, потому что с травмой сыграл против «Локомотива», травму усугубил и не попал на чемпионат Европы. Потому что в раздевалке нужны люди, которые вот этот баланс тебе делают. Повторюсь, сам был игроком и знаю, что ни один тренер иногда не сделает то, что может сделать игрок. Джанаев, Габулов – из той породы ребят, которые, как это объяснить, мимо не пройдут. Если у нас Артём Дзюба, Джикия – лидеры, но лидеры своеобразные, а баланс вот такой: один – добрый, другой – страшный, такого у нас не было, поэтому, возможно, этого нам и не хватило тоже. А что касается психологической готовности, то здесь, с одной стороны, над этим надо работать, психологов в команде у меня не будет, если хотите, то расскажу историю, это тоже не проблема. Или не будет психолога, который сам никогда не играл на большом уровне, не был на чемпионатах Европы и мира. Только такой психолог может понять, что творится в голове у футболиста. Вот и всё.

Кстати, о птичках. Вот мы говорили о Сербии. Я не мог понять, почему так некомфортно себя чувствую. Потому что, когда идёт игра, ладно, зрителей нет, но ты оглядываешься, и никого нет вокруг тебя: футболисты там где-то сидят на трибунах, эти там сидят, поэтому даже здесь, ну, снимите эти маски. Я не больной, у меня Спутник-V есть.

– Что должно произойти, чтобы вы подали в отставку? Вы сказали, что вы военный человек, тогда решение об отставке должен принимать Верховный главнокомандующий?
– Нет, вы меня неправильно выслушали. Вот опять же: я говорю одно, а вы – другое. Чтобы какие-то решения принимать, надо, во-первых, пообщаться. Потому что, я извиняюсь, своё войско оставлять на поле боя, если выражаться военным языком, я как-то не привык. На войне как на войне. Надо воевать, вот и всё. Я ещё раз говорю, мне надо пообщаться со своим непосредственным руководителем, и, если надо будет, тут же соберёмся и я вам что-нибудь да расскажу. Я ещё раз говорю, вы слушайте, что я вам говорю. Я говорю «А», вы говорите «Б». Давайте каждый ещё про отставку спросит, а я вам отвечу. Давайте друг друга слышать.

– Кто непосредственный руководитель? Дюков? Путин?
– Дюков, сегодня Дюков.

Фото: РИА «Новости»

– Вы говорили, что ответственность с себя не снимаете. А в чём лично для вас как для тренера заключается эта ответственность?
— Ну вообще-то в спорте ответственность за результат несёт всегда главный тренер.

– Значит, если этого результата нет…?
– То, значит, надо сесть и поговорить. Если будет этот результат кто-то давать лучше…

– А как это понять, если вы – главный тренер?
– Я извиняюсь, вы…

– Какая у вас была задача, что было написано в контракте?
– Что у меня в контракте записано, знает мой руководитель. Если он посчитает нужным, он это скажет.

– Все знают, что нет ответственности за результат на этом Евро, поэтому я и хочу понять, что такое ответственность для вас. Сидеть и выслушивать от журналистов какие-то острые вопросы?
– Я сказал, для меня ответственность – попасть на чемпионат Европы, потому что он –домашний чемпионат, и наша обязанность – там быть, чтобы и вам была работа, и мы представляли свою страну. Всё остальное – по ходу действий. Ответственность – это то, что творится на поле, как команда играет, как выполняет задания, как мы выглядели: функционально, технически и так далее.

– Правильно ли я понимаю, что встречи с президентом РФС у вас не было? До первой осенней игры остаётся чуть меньше двух месяцев. Когда она должна состояться? Какая стоит задача, помимо выхода на ЧМ-2022? Насколько вы довольны тем, как игроки выполнили ваши задачи на ЧЕ?
– Не могу сказать, когда будет встреча с Дюковым. У нас была ещё планёрка, на которой я тоже присутствовал, но эта тема там не поднималась, поэтому жду, когда этот разговор будет. Здесь от меня меньше зависит, потому я каждый день на работе. Кстати, ночью 21-го мы прилетели, 23-го я был на работе, и каждый день там. Во-первых, мы готовились к техкому, во-вторых, я на работе и мне надо анализировать то, что мы делаем. Что касается омолаживания…

Я уже сказал, что чемпионат Европы перенесли на год. Не было ни разу такого, чтобы чемпионат Европы уже играется, а до ЧЕ — уже отборочные к чемпионату мира. Не было ни разу, чтобы за сбор проводятся три матча. Ну, так случилось в моё время. Значит, к этому надо адаптироваться, принять к сведению, от сбора к сбору это и было. Мы улучшали своё качество игры и очковый баланс. Лига наций, опять же. Планируем одно, а постоянно случается другое, потому что, я извиняюсь, когда по 10-14 выбывают у тебя за сбор, ты не можешь какие-то вещи сделать, которые изначально планируешь. Это не то, что тебя выбивает из колеи, а заставляет делать какие-то другие вещи, которые, вот, сегодня тебе возможности этот состав делает. Что касается омоложения, то мы всегда публично говорили, что молодёжная команда должна пробиться на ЧЕ и там проявить свои лучшие качества. Мы их не трогали, потому что это команда, из которой ты начинаешь выдёргивать, но хочешь – не хочешь – нарушается дисбаланс. Для нас очень важно, потому что последние годы наша молодёжка не попадала на чемпионат Европы. Мы очень хотели, чтобы они туда попали, проявили, накопили опыт и аккуратно, постепенно перешли к нам. Как только они эту задачу решили, мы на последний сбор из этой команды вызвали того же Сафонова, с которым мы хотели познакомиться на том сборе, а уже на следующем сборе, когда мы его вызвали, дать ему сыграть. Вмешался коронавирус, «Краснодар» прислали частный самолёт в Турцию, и его забрали, и всё – его у нас нет.

Черчесов дал пресс-конференцию не для болельщиков, а для командира. Скучно и неубедительно

Какие задачи на отборочные игры? Вот сейчас Евро закончилось. Чемпионат мира закончился, и мы думали, что мы получили сейчас Кутепова и Джикию – игроков на времена с двумя центральными защитниками, которые нас будут представлять несколько лет. Они играют в одном клубе, мы думали, что они должны нас дальше радовать и представлять. Другое дело, к чему я веду. Кутепов после чемпионата мира так и не заиграл в своей команде по той или иной причине. Кстати, он был у нас один раз на сборах, мы с ним разговаривали на эту тему. И теперь чемпионат Европы закончился, теперь у нас есть и Дивеев, и Евгеньев, и так далее. Я извиняюсь, но опыт подсказывает, что ты никогда не знаешь, как, что, куда выльется. Сейчас у Дивеева новый тренер – Алексей Березуцкий. Кстати, я ему недавно звонил, поздравил, передал всю информацию по его игрокам, как это обычно мы делаем. Вчера появилось, что с Дивеевым тот-то, тот-то, тот-то. Я не знаю, что в сентябре мы получим. Дивеева, которого мы только что на Евро видели и подготовили, и Дивеева, который придёт в конце августа. Может, он вообще другой клуб будет представлять, и в каком состоянии он будет, мы не знаем. Заранее, наперёд сказать практически невозможно. Если первые сборы мы относились к этому эмоционально, то сейчас настолько спокойно, потому что каждый раз одно и тоже: планируешь одно – получается другое. Поэтому, Казаков, извиняюсь, не могу тебе сказать. Другое дело, какие-то вещи поменять и сейчас громогласно заявить. Надо, во-первых, дождаться, у нас есть футболисты. С Жирковым, кстати, я разговаривал. Состояние у него улучшается. Не знаю, будет он дальше играть или нет. У Кудряшова пока клуба нет, не знаем, что Дзюба решит по своей карьере в сборной. У нас есть опытные игроки, которые готовы завершить свою карьеру в сборной. Перед тем как они своё решение примут, естественно, мы с ними переговорим, чтобы понять, почему так или не так. Жирков заканчивает уже шестой год, но видите, он до сих пор у меня. Значит, я всё время правильно находил слова, чтобы его оставить у нас. В этом плане нам предстоит хорошо подумать.

– С бельгийцами средний возраст стартового состава – 29,4 года, с финнами – 25,9. Почему необходимость омоложения команды стала вам ясна после одной игры Евро, а не в течение трёх лет?
– Когда ты в каком-то турнире, надо на ЧЕ попадать? Конечно. Нас ругают, что мы не заняли первое место в Лиге наций, хотя там мы начали использовать тех футболистов, кроме молодёжки, на которых мы потихоньку рассчитывали. Другое дело, кто как себя проявил. Вот мы говорим три года. Я извиняюсь, Мухин стал у нас играть три месяца назад. Но если бы он три года назад играл, то, наверное, он у нас раньше появился. Это опять факт. Кстати, возвращаюсь к Мухину. Вот сейчас подчёркиваю: на каждой тренировке Мухин был одним из лучших, если не лучшим. Чтобы вы понимали, почему он у нас. А почему он меньше времени играл, потому что мы видели, что в тренировочном процессе он себя проявляет, но ему надо немножко времени, чтобы стать более важной фигурой в команде, поэтому он и получал игровое время.

Это должен проходить естественный процесс, о чём я давно говорил. Если бы ритм не нарушился, отборочные отыграли, на Евро сыграли, кто-то закончил, и опять этот ритм идёт. Но у нас он нарушился, и мы должны находить правильные решения, чтобы мы были конкурентоспособными.

– Уровень скоростей в РПЛ не соответствует европейскому уровню. Почему вы как главный тренер сборной, государственный человек, не акцентируете на этом внимание? Почему не мотивировали лигу меняться, реформировать её? Не высказывались на эти темы, учитывая свой вес и уважение?
– Вот смотрите, по поводу интенсивности. Это не мои данные, это открытые данные УЕФА, вы можете посмотреть. Кстати, я и в техкоме об этом говорил. Мы очень ровно провели группу. Если брать чисто по цифровому, чтобы ты понимал. Мы первый матч провели на высоких скоростях 20 минут игры, во втором – 23 минуты, в третьем – 22. Это значит, что мы стабильно выполнили планируемое. Если брать бельгийцев, то они с нами пробежали, по-моему, на минуту меньше на такой скорости, с датчанами – плюс-минус двадцать с чем-то минут, 22 вроде, чтобы не соврать, а в третьей – всего 15 минут. Это значит, что на семь минут меньше, чем мы пробежали с датчанами. Это говорит о том, что касается нашей команды на Евро, значит, надо это сказать. В группе сборная России пробежала вторая после Чехии. Это то, что касается пробега. Что касается вообще, рекорд ЧЕ в группе – сборная России пробежала в одном матче против Финляндии: 119+. Это опять. Что касается интенсивных спринтов и так далее, то мы делим четвёртое-шестое место в группе – опять же, мы не последние.

Мы уступали, допустим, в последнем матче по реальной, определённой причине, интенсивность мы выдержали, то в плане точности передач и так далее, мы резко снизили. Еще раз говорю, ЧЕ закончился, мы все разъехались, и я не буду их опять три месяца видеть. Это в клубе можно, как говорится, всё время анализировать и как-то делать. Другое дело, вы говорите про вес и так далее. Вес у меня вроде тот, который и бывает всегда. Александр Валерьевич всегда получает информацию по туру. Мы раза два или три собирали руководителей клубов. Возможно, это наша ошибка, упущение, что мы это не афишируем. Я лично доклад читал по тому, по тому, по тому, какие у нас скорости. Кстати, если мы сделаем какую-то конференцию тренеров, я там покажу всё на цифрах. Кстати, чтобы не забыть, я был у Черданцева на передаче, и все там запомнили слово «золотой актив», которое, кстати, не я произнёс. Фамилии и имена, которые тоже не я произнёс, но это, опять же, приплюсовали мне. Вот там я показывал какие-то вещи, но никто об этом не помнит. А запомнили только… Давайте определимся, что для нас важнее, то это мы делали, мы не афишируем, а собираем руководителей и говорим, какие нюансы, какие эти. Человек сталкивается с этим, он это говорит: ваш футболист такой приходит, такой становится, это. Естественно, мы не можем приказывать клубам: делай то-то, то-то. Наша служба тренерская всё время с клубами на связи, заканчивается турнир, мы всё им отдаем: кто был, как был, зачем был, что был и так далее. У них всегда всё есть, и мы нацелены, чтобы они выступали на таком уровне. Кстати, что мы ещё не делаем, чтобы вы знали. Опять же, мы люди взрослые, я-то спокойно к этому могу относиться, но, наверное, футболистам бывает это иногда неприятно, потому что пятьдесят раз показали то, как капитан сборной Венгрии призывал и поднимал на подвиги свою команду. Могу вам со всей ответственностью заявить, что перед первой игрой с Бельгией Дзюба делал то же самое. Я извиняюсь, у каждого свой характер. Мы – не «Дом-2», чтобы всё вам показывать. Он делал то же самое, но он-то об этом не скажет, потому что он тоже… Мы что должны? Вот они показали. Ну, а мы не показываем. Мы не показали – значит, мы это не делаем? И перед игрой что-то в кругу говорил. То же самое, что и он. По-русски, он по-венгерски не может говорить. Может, у них так принято говорить? Я не знаю. У нас принято по-другому, и он это делал. Опять же, они это делают, а мы не делаем. Я извиняюсь, у каждого своё.

– Они после этого 2:2 играют с Германией, а мы 0:3 Бельгии проигрываем.
– Нет, нет. 2:2 они играют после 0:3 с Португалией. А мы 1:0 выигрываем с финнами. Я извиняюсь, они это показали, а мы это не показали. Это что-то поменяло? Мы выиграли 1:0, а они сыграли 2:2.

— Вопрос по тактике: хочется конкретизировать по матчам.
— Пожалуйста, конкретизируйте. Потому что, наоборот, я вот сижу здесь, чтобы потом кто-то. Вот я же говорю, и мои слова, наверное, уже будут правильные. В закрытом пространстве говорят, я критикую игроков среднего уровня. Кто это сказал? Я это не говорил. Мои игроки — самые лучшие.

— Вопрос, скорее, не про игроков, а собственно про план игры. Если брать матч с Бельгией, первый тайм с Данией, кажется, что с оборонительным планом всё было достаточно хорошо: с Бельгией всё привезли, по большому счёту, себе сами в первом тайме, в матче с Данией — у них до гола вообще ничего не было. При этом кажется, что после того, как сборная России начинает проигрывать, нет плана изменения игры, нет понимания, что делать в атаке. Согласны ли вы, что на этом турнире было именно так? Если да, был ли какой-то план и почему не удалось его реализовать? Можно ли даже при большом нападающем – Дзюбе, Соболеве, Заболотном — неважно, кто играет, использовать вместе Головина и Миранчука чуть-чуть в других ролях, чем они были использованы на этом Евро?
— Что касается тактики, понятно, мы же заранее знали и перед чемпионатом мира, и перед кубком конфедераций, и сейчас, с кем мы играем. Естественно, и игру выстраиваем, чтобы в данном матче, с данным соперником, зная, кто у них будет играть, потому что это уже наша работа: откуда информацию брать, чтобы чётко понимать, во-первых, самое главное, в какой системе они играют. Ну, они играют плюс-минус одно: одну игру сыграли 4-3-3, это нас немножко насторожило. Мы готовились к одному, но они сыграли по большому счёту так, как и играют и так, как планировали. Естественно, и мы готовимся, чтобы быть конкурентоспособными не только в обороне, но и в атаке, потому что мы играем дома. С одной стороны, первая команда мира, которая играет, во-первых, мы их не боимся: мы уже несколько раз с ними играли. Другое дело, что мы играем на результат, и его надо добиваться.

Поэтому решили и просто, когда мы говорим: план B, C, D — согласись, неприятный момент, когда мы пропускаем первыми. Это раз. Это уже меняет и психологию, и вообще структуру матча, и тактику. Ну и в нашем понимании в первом тайме ломаются Жирков и Кузяев, которые оба с левой стороны — хотим мы это или нет, но это игроки, которые определяют тактику на эту игру. Это раз. Во-вторых, естественно, это какой-никакой психологический микроклимат, который даёт команде определённую силу. Поэтому пришлось какие-то изменения делать, которые мы реально не планировали. Это в перерыве мы уже поменяли нашу систему, которая уже наигрывалась раннее: и с поляками мы так сыграли, и с финнами так планировалось. Но, естественно, ситуация подсказала, что надо так играть.

Что касается плана B и двух нападающих, у нас три нападающих: это Дзюба, Соболев и Заболотный, которые, как вы все говорите, что они однотипные, но они абсолютно не однотипные. Чтобы играть с ними, с Дзюбой и Соболевым, поэтому во втором тайме, вот вы говорите, когда мы проигрывали, план B. Вот этот план B — именно два нападающих и играть не 4-4-2, вы понимаете, а играть именно 4-ромб-2. Объясняю почему: потому что оба тяготеют больше к атаке, а в такой системе, если у тебя в середине игрока не будет лишнего, могут быть проблемы. Поэтому мы и 5-ромб-1 играем, и 4-ромб-2, чтобы они себя комфортно чувствовали, меньше отходили назад, ну и чтобы середина была перекрыта. Тем более и Мухин знает эту позицию, шестёрку играть одним, Жемалетдинов знает, Миранчук играет у себя так в «Аталанте» такую роль. Поэтому это вам ответ на вопрос, почему так-то и так-то. Все игры мы сыграли по-разному, по большому счёту, как и планировали. Вы сами сейчас отметили: до определённого момента наши соперники не могли с нами справиться. Другое дело, когда в игре случается что-то непредвиденное, на это надо реагировать. Здесь наша реакция такая, что мы выпустили и сразу отыграли мяч, 2:1 сделали, но потом контратака с нашего стандарта, которая привела к голу. Нужно проанализировать, потому что раз такие вещи случаются: курьёзные ошибки, ещё что-то тем более от игроков, от которых мы не привыкли. Надо подумать почему такое случилось, это не случай, а, как вы правильно сказали: психологические моменты, которые, возможно, на него с моей стороны, возможно, точно были упущены. Поэтому они и случились. Так что мы стараемся быть гибкими. Если вы многие игры смотрите, мы и по ходу игры меняли какие-то вещи, и тактику игры изначальную меняли.

Потом Миранчук — Головин. Ну, Головин у нас, насколько я помню, больше года не был в сборной. Миранчук тоже. Я понимаю, опять же, у нас игры проходят не каждый день, у нас игра бывает через полгода. Поэтому обидно, если условно, игрок на один сбор не попал вот эти полгода, следующая игра — опять через полгода. Это значит, его год в сборной нету. Согласитесь, это не клуб и не команда, где они постоянно вместе. То, что сейчас, наверное, кстати, к Головину и Миранчуку сейчас вернёмся, которые получили много критики — с чем я не согласен. Во-первых, я бы не хотел разделять команду на иностранцы и россияне. Все они россияне: одни играют там, другие — тут. Вот я, кстати, на прошлом сборе уже отмечал и в личной с ним беседе, и в прессе, что Алекс потихонечку начинает ценить время, которое он получает. В тех играх, где он выходил, он приносил нам реальную пользу. Он меняется как личность — это вам. Если меня сам игрок спрашивает, естественно, я ему посоветовал, он сделал то, как хотел, естественно, он не по моей просьбе перешёл туда. И мы видим сдвиги. Могу вам со стопроцентной гарантией заявить, что я на том сборе его не хвалил, чтобы ему понравиться, а я его хвалил, потому что я это вижу. Моя задача: увидеть, ещё раз убедиться, спросить своего напарника, помощника: правильно ли я вижу или нет. Если они тоже подтверждают, значит, это уже правильно. Сейчас он приехал на чемпионат Европы, и я бы хотел попросить, чтобы мы немножко потерпели, потому что один созревает раньше, другой — позже.

Путин дал понять, что Черчесову пора уйти? Отвечает автор книг о президенте

По поводу Головина, есть требования, которые мы предъявляем, и есть задачи, на которые мы нацеливаем. Вот требования, которые мы предъявляли — он практически все выполн